– Потому что имя отражает предмет, – произнес он своим мягким застенчивым, с небольшой хрипотцой, голосом. – А Настоящее Имя есть сущность предмета. Назвать Имя – значит повелевать этим предметом. (с) Урсула Ле Гуин, Правило Имен
Я люблю искать истинные имена вещей и событий. Найти истинное имя очень тяжело, почти невозможно - это все равно что вспомнить что-то, что никогда не знал. Истинное имя как золотая рыбешка, которую ты пытаешься поймать руками в маленьком ручейке, перегнувшись за бортик низенького мостка. Раз за разом хватаешь быструю тень у самого дна, и с надеждой разжимаешь кулак, ожидая наконец-то увидеть в нем золотую добычу, но видишь лишь песок и камни, прихваченные заодно. А когда поднятый ил рассеивается, снова становится виден огонек в блестящей чешуе, не прячущийся, дразнящий, ускользнувший и на этот раз.
Но когда удача все-таки улыбается тебе, и ты все-таки ловишь истинное имя... это несравнимое ни с чем чувство. Ты баюкаешь его в ладонях и любуешься им, жмурясь от бликов и отражений, прежде чем отпустить обратно. И, отпуская имя обратно, ты уже знаешь, что имеешь власть над ним, и знаешь, что стоит только протянуть руку, и имя снова окажется в ней, подчиняясь твоей воле.
читать дальшеЭто бывает очень редко. Чаще не достается ничего. Хотя иногда - иногда! - в поднятом со дна песке можно найти частицы золотой чешуи и золотого песка. Это следы истинного имени. Почти-истинные имена. Некоторые из них ближе к истинному имени, некоторые дальше. Но все они как детское шампанское. Щиплют язык, но не дарят восторг. Почти-истинные-имена легко становятся кличками и прозвищами, их с удовольствием повторяют за тобой, они следуют за именованным годами, но они памятник твоей неудаче, напоминают, что истинное имя тебе так и не далось, и хочется сбросить их и забыть, но они цепляются за руки, и стряхнуть эти прилипшие к ладоням золотые чешуйки очень тяжело.
Когда называешь что-то или кого-то истинным именем, сперва оно рождается в самой глубине души, как звук рождается где-то в глубине большого рога, густой и могучий. Имя понемногу начинает звучать в тебе, сначала тихо, но потом все громче и громче, и скоро ты весь резонируешь именем, пока оно наконец не сорвется с губ и не взлетит. И тогда им начинает звучать весь мир. А тебе остается лишь бесконечный восторг и едва ощутимое послевкусие чего-то необыкновенного.
Я это все к чему. Когда Николай начал обзаводиться игрушками, всем им понадобились имена. Игрушек было много, у некоторых даже были истинные имена, данные им создателями, но у многих иных имен не было, и я дал много имен, и среди них даже были почти-истинные-имена, но я чувствовал, что это не то. Пока, наконец, не появился он... я наудачу протянул руку, и одним уверенным движением поймал его имя. Настоящее имя. Я назвал его, и ощутил восторг от того, что весь мир вокруг зазвучал в унисон. И все вдруг начали называть его этим именем, будто всегда его знали.
И, обладая настоящим именем, на время он стал центром нашего мироздания. Сейчас его эпоха медленно, но верно уходит, хотя одно время он был первым любимцем, и невозможно было, чтобы Николай расстался с ним. Так бывает. Мы растем, наши пути расходятся с вещами и игрушками, это естественно. Его место займут иные. Но я не смог не написать о нем, уважая значение и силу его имени, и его место в нашей жизни.
Часто меня спрашивают, когда слышат, как я называю его истинным именем - "Какой же это, нахрен, снегирь?!". Я обычно отвечаю "Ну, какой-то такой. Какой есть!". Потому что настоящее имя есть сущность предмета, а не мера соответствия облика этому имени в чьем-то восприятии. И понимание этого делает меня чуть более счастливым.